Лучший сериал по «Чужому», но есть нюанс
Когда в августе 2025 года состоялась премьера сериала «Чужой: Земля», он сразу привлёк внимание и зрителей, и критиков, которые почти в один голос называли его едва ли не «лучшим проектом франшизы» со времён оригинала Ридли Скотта 1979 года.
Мы тоже не остались в стороне и в обзоре первых эпизодов отмечали противоречивый старт: шоу подсовывает зрителю горсть узнаваемых образов и тем, но делает это слишком фрагментарно и напористо, не уделяя должного внимания отдельным линиям. В то же время мы указывали и на другое — обилие «чеховских ружей» и на первый взгляд случайных сцен, которые однажды могут выстрелить.
Теперь, когда первый сезон подошёл к финалу, самое время проверить, оправдались ли эти ожидания. Стали ли «потерянные мальчики» и Венди настоящими героями или так и остались инфантильными детьми во взрослых телах? Выстрелили ли все развешанные «ружья» или оказались до обидного предсказуемыми? Смог ли Хоули нащупать подлинную атмосферу хоррора или «Чужой» окончательно превратился в подростковую антиутопию с дежурной критикой корпораций
Одно можно утверждать точно: это определённо лучший сериал по франшизе — потому что единственный. Но чтобы оценить всю степень иронии, стоит взглянуть на сезон целиком — от крушения «Мажино» и экспериментов «Продиджи» до финального переворота в Неверленде.
Принцесса и ксеноморф
Для начала вспомним, с чего всё начинается. История в сериале разворачивается вокруг крушения звездолёта «Мажино», возвращавшегося на Землю с целым зоопарком инопланетных форм жизни. Корабль принадлежал корпорации «Вейланд-Ютани», однако приземлился на территории конкурентов — компании «Продиджи», которой руководит самый молодой триллионер Земли, Бой Кавалье (Сэмюэл Бленкин).
Катастрофа становится отправной точкой нового витка корпоративной войны. «Продиджи» мгновенно заявляет права на находку и спешно направляет к месту крушения солдат и гибридов, чтобы прибрать груз к рукам. А единственный выживший на «Мажино» киборг Морроу (Бабу Сизей) всеми правдами и неправдами пытается вернуть образцы законному владельцу.
Однако конфликт, который поначалу кажется главным двигателем сюжета, довольно быстро уходит на второй план, превращаясь лишь в спусковой крючок для совсем иной истории.
В её центре оказывается Венди (Сидни Чендлер) — первый удачный гибрид, созданный в рамках экспериментов «Продиджи» по переносу сознания смертельно больных детей во взрослые синтетические тела.
Именно она вместе с другими гибридами с детским сознанием отправляется к месту катастрофы. Ею движет желание спасти брата — военного медика из армии Кавалье, который и не подозревает, что сестра всё ещё «жива». Первые два эпизода подбрасывают зрителю лишь жалкие крохи динамики с ксеноморфами — и то в далёком, лишь намёком узнаваемом ключе, скорее обещающем то, чего ждали бы фанаты, если закрыть глаза на просчёты логики, монтажа и темпа, о которых мы уже говорили.
Но именно третий эпизод подготавливает почву для будущего переворота, показывая Венди в роли избранной. Она играючи расправляется с первым ксеноморфом и открывает в себе способность не только слышать их, но и со временем говорить с ними. И прежде чем мы нырнём в кроличью нору вслед за местным Нео из мира «Чужих», я обязан выплеснуть своё разочарование от бездарно растраченного потенциала.
Сцена, в которой Венди одолевает взрослого ксеноморфа, обязана была стать кульминацией трёхсерийной арки — ярким противостоянием на пределе возможностей. Но авторы, словно испугавшись собственной идеи, выносят её за скобки.
Буквально: двери захлопываются, за ними слышны звуки схватки… бац. Двери распахиваются — ксеноморф уже мёртв. Почему? Если сценаристы знали, куда повернёт история, почему не отпустить вожжи и не показать сцену хотя бы в духе «Обители зла» Пола Андерсона? Зритель всё равно воскликнет: «Да какого?!» — но, по крайней мере, это могло быть эффектно.
И всё же, несмотря на растраченный потенциал, к финалу третьего эпизода у меня проснулся настоящий интерес. Стало ясно: впереди очередная история об «избранном». Но куда интереснее было увидеть, как её развернут именно в контексте «Чужих».
С этого момента оторваться от просмотра оказалось невозможно, и тем обиднее, что авторы так и не сделали работу над ошибками первых серий. Напротив, они упрямо ведут шоу по траектории «дети против корпоратов», окончательно размывая атмосферу «Чужих».
Юношеский трансгуманизм
Четвёртый эпизод становится своеобразной передышкой: авторы будто вспоминают, что у них есть герои, и решают притормозить действие, чтобы углубиться в их внутренний мир. В центре внимания оказываются гибриды, которые пытаются осознать своё место в реальности — в телах, не принадлежащих им; в системе, отказывающейся признавать их людьми.
У одних пробуждаются искажённые воспоминания о прежней жизни, кто-то впадает в апатию; кто-то, напротив, стремится доказать свою ценность абсолютной лояльностью корпорации — из зависти к Венди, которая и без того была «любимицей» Боя Кавалье, а после обнаружения связи с ксеноморфами её избранность вознеслась на новый уровень.
Всё бы ничего — драматургически это логичная пауза, позволяющая перевести дух перед следующим витком событий. Но беда в том, что никакого нового качества сериал здесь не набирает. Зрителю подсовывают набор предсказуемых, штампованных сцен «для раскрытия персонажей», которые в дальнейшем так и не сыграют.
Венди всё больше вживается в роль избранной — и именно её трансформация задаёт тон всей истории. Она всё активнее проявляет эмпатию к ксеноморфам, и это действительно выглядит важным поворотом: намёк на него был ещё в первом эпизоде. Но авторы преподносят всё сухо, как голую констатацию.
Они не исследуют, как именно работает эта связь, не вдаются в детали. Что, кроме сочувствия к существам, запертым в клетке, чувствует Венди? Что чувствуют сами ксеноморфы? Ответов нет — и в этом сезоне их так и не будет.
Тем не менее, несмотря на все недоработки, Венди остаётся самым интересным персонажем сериала — как и положено главной героине. Да, она застряла где-то между Нео и диснеевской принцессой, но именно эта странная смесь и рождает интерес к её образу.
А вот когда в игру вступает линия с её братом Джо (он же Хермит), история начинает заметно хромать. Эти отношения кажутся надуманными и нужны лишь затем, чтобы противопоставить «человечность» Джо трансгуманистскому перерождению Венди. Но яркого морального конфликта так и не возникает.
Он будто намечается в паре сцен, но сразу же гаснет — Хермит слишком пассивен и невзрачен. Почти всегда он остаётся сторонним наблюдателем, лишённым собственной воли. Если ему и удастся вызвать сопереживание, то разве что из жалости. Его позывной действительно означает «отшельник», но разве это оправдание для персонажа, чья роль заканчивается, едва начавшись?
Похожее можно сказать и о Кирше (Тимоти Олифант). В начале он выглядит как один из самых интригующих персонажей — и действительно, в каждой сцене без усилий перетягивает внимание на себя. Но парадокс в том, что по мере развития сюжета его образ растворяется в тумане невнятных мотивов.
То он становится наставником для гибридов, то смотрит на них исключительно как на подопытных, то выдаёт пространные «глубокомысленные» речи — и всё это в итоге сводится к тому, что реально он влияет на сюжет только через собственное бездействие.
Здесь вина лежит на Ноe Хоули: сам Олифант в интервью признавался, что шоураннер сознательно загнал его в жёсткие рамки «ради эксперимента». Эксперимент, конечно, удался — но получился вялым. Стоил ли он того? Сильно сомневаюсь.
На этом фоне «хорошо прописанным» среди второстепенных персонажей выглядит разве что киборг Морроу — и то лишь потому, что им движет чувство долга и чёткая мотивация, которой он следует доконца. В условиях общего хаоса это уже кажется достижением.
Даже де-факто антагонист Бой Кавалье на протяжении всего сезона упорно отказывается воспринимать реальность здраво и каждым решением приближает себя к краю пропасти. Его «гениальность» оказывается пустышкой: мальчик-гений оборачивается самовлюблённым мальчиком-идиотом, возомнившим себя всемогущим.
Сами «потерянные мальчишки» тоже остаются карикатурными. Формально сценаристы так или иначе лишают детей «невинности», подталкивая к взрослению, но до самого конца они продолжают вести себя как инфантильные куклы во взрослых телах. Часть из них доживает до финала — вопреки глупостям, которые они совершают, и происходит это лишь потому, что так требует сценарий. Но это не самое страшное.
Цирк с ксеноморфами
Самое страшное в «Чужом: Земля» — то, насколько легко сериал игнорирует атмосферу техно-ужаса. За весь сезон набирается всего несколько по-настоящему тревожных сцен, и связаны они вовсе не с ксеноморфом. Гораздо внушительнее выглядит так называемый Т. Оцеллус, или попросту «глазастое щупальце». Этот монстр не только обладает отвратительным обликом, будто сошедшим со страниц «Хребтов безумия», но и демонстрирует пугающий интеллект. Он действует осознанно, изучает жертву и, судя по всему, способен каким-то образом поглощать её память или разум, становясь всё умнее.
Только представьте, на что он мог бы быть способен, начни он пожирать разумы всё большего числа учёных. Неудивительно, что эта идея так зацепила Кавалье, который, напомню, мечтает общаться лишь с теми, кто не уступает ему в «гениальности». Жаль только, что, как и многие находки «Чужого: Земля», потенциал Оцеллуса так и остаётся нереализованным — хотя именно он дарит самые напряжённые и по-настоящему хоррорные сцены сезона.
Презентации остальных монстров достаётся куда меньше экранного времени — их оставляют на фоне, но хотя бы титульный ксеноморф получает свою «минуту славы». Пятый эпизод переносит зрителей на «Мажино» за семнадцать дней до катастрофы и по сути отвечает лишь на один вопрос: кто виноват. Мы видим саботаж инженера, подговорённого Кавалье, и шаг за шагом наблюдаем, как зоопарк инопланетных тварей выходит из-под контроля.
Всё снято по канонам классического «Чужого»: мрачные коридоры, напряжённые стычки экипажа с тварями, отчаянные попытки спасти обречённый корабль и команда, неумолимо превращающаяся в фарш. Но эффект вторичности слишком силён — финал этой истории известен заранее, и напряжение так и не достигает нужного градуса. Эпизод нельзя назвать провальным, но ценности он не добавляет: всего лишь ещё одна пауза между сюжетными арками, щедро приправленная фан-сервисом.
Однако вся эта мрачная эстетика и фан-сервис нужны лишь затем, чтобы усыпить бдительность фанатов перед тем, как вероломно растоптать образ ксеноморфа. Его превращают не просто в фонового монстра, а в послушного щенка, готового выполнять команды «избранной» девочки. Сама актриса, правда, называет его «львом» — но мы-то прекрасно знаем, где выступают львы. И именно в цирк превращается финал сезона.
Театр абсурда
Шестой эпизод снимает повествование с условной паузы и стремительно сводит воедино все конфликтные линии — пусть и ценой окончательной потери логики, темпа и внутренней связности. Эксперименты в лаборатории «Продиджи» выходят из-под контроля, гибриды проявляют опасную самостоятельность, Венди всё сильнее сближается с ксеноморфами и одновременно отдаляется от «взрослых людей». В этот момент шоу окончательно перестаёт делать вид, что это не подростковая антиутопия — с бунтом, поверхностной философией и юношеским максимализмом, которые толкают героев на очередную серию импульсивных поступков.
Финальные три эпизода становятся кульминацией не истории, а сериальной глупости. Всё, что могло пойти не так, идёт именно так — и не потому, что сценарий тонко подвёл к катастрофе, а потому что герои упорно совершают идиотские поступки. Солдаты слепы и беспомощны, правила безопасности игнорируются, за камерами наблюдения никто не сидит, а Бой Кавалье продолжает свято верить в собственную «гениальность». Один гибрид гибнет, уверовав в бессмертие, другие таскают труп по коридорам лабораторий — и никто, абсолютно никто этого не замечает.
Я не против, когда глупость персонажей становится катализатором сюжета — в конце концов, если бы герои в ужастиках не разделялись, половина поджанров хоррора просто не возникла бы. Но в «Чужом: Земля» на глупости держится буквально всё. Хоули любит строить истории на человеческой иррациональности — ведь именно иррациональные поступки во многом отличают нас от животных. Но не до такой же степени
Здесь это переходит все разумные границы и превращается не в художественный приём, а в банальную сценарную лень. И, возможно, именно поэтому смотреть всё это всё равно чертовски интересно — ведь хочется узнать, какую ещё глупость успеют сотворить персонажи к финалу.
В конечном итоге весь этот нелепый фарс нужен лишь затем, чтобы донести до зрителя банальнейшую истину: настоящие монстры — это вовсе не ксеноморфы, а люди. Корпораты, для которых графики прибыли важнее человеческих жизней; «гении», утратившие связь с реальностью в угоду собственному интеллекту; дети, не успевшие повзрослеть, но уже получившие в руки власть, которой не способны распорядиться.
Ирония в том, что, рассказывая о чудовищах, «Чужой: Земля» сам становится чудовищем — глупой, аморфной субстанцией, притягательной именно своей чудоковатостью. И именно поэтому от этого цирка с дрессированными «чужими» невозможно оторвать глаз.
Diagnosis
Франшиза «Чужой» за долгую историю переживала и взлёты, и падения, поэтому называть «Землю» худшим проектом вселенной всё же нельзя. Это эксперимент — и местами занятный. Хоули попытался построить новый мир, расширить зверинец, найти свежие способы нагонять жути, завести разговор о корпорациях, трансгуманизме и человеческой природе, раз за разом противопоставляя живое искусственному и взрослое детскому. Но именно потому, что шоу пытается уместить слишком многое, ему хронически не хватает фокуса — особенно на фоне ленивого сценария, который не выстраивает глубоких связей, а лишь скользит по верхам.
На сериал можно обратить внимание, если вам близка подростковая научная фантастика, если у вас высокий порог терпимости к глупостям и слабость к жанровым мутациям. Но по-настоящему крепкого сюжета, сильных конфликтов, внятных арок героев и уж тем более страха, который должен преследовать зрителя после встречи с инопланетным ужасом, здесь нет. Он легко захватывает внимание, но оставляет после себя лишь дурацкую ухмылку и лёгкое разочарование от несбывшегося желания увидеть нечто цельное.
В конце концов, это можно воспринимать как guilty pleasure — «постыдное удовольствие». Но ярым фанатам лучше заранее абстрагироваться от того, что это проект по франшизе «Чужой», потому что простить ему трудно одно: откровенное надругательство и обесценивание образа ксеноморфа. Что получится, если превратить икону хоррора в циркового питомца? Запредельно тупое, но жутко интересное шоу.