От Хокинса к Хогвартсу
Четвёртый сезон «Очень странных дел» впервые завершился поражением. Векна выжил, разлом расколол Хокинс, а герои осознали, что остановить угрозу не удалось. Пятый сезон вышел почти через три года, тогда как в мире сериала прошло около восемнадцати месяцев — достаточно, чтобы город изменился, но недостаточно, чтобы стереть последствия. История продолжается в момент, когда ставки особенно высоки. Векна всё это время оставался в тени, вероятно восстанавливал силы и теперь готов воплотить свой план.
Такой сюжетный и хронологический ландшафт с первых минут задаёт интонацию истории, которая одновременно напоминает о событиях первого сезона и остаётся бесконечно далёкой от того Хокинса, что зрители увидели в 2016 году.
Пятый сезон открывается в ноябре 1987 года — спустя четыре года после исчезновения Уилла и первых столкновений с монстрами из Изнанки. Этот временной скачок служит не столько сюжетной необходимости, сколько попыткой сгладить неизбежное расхождение между взрослеющими героями и уже взрослыми актёрами, многим из которых на момент съёмок было за двадцать.
За это время Хокинс частично опустел — сцены эвакуации мы видели ещё в финале четвёртого сезона, — но даже в условиях катастрофы здесь остаются люди, которым некуда ехать или которые не видят в этом смысла. Разломы закрыли металлическим куполом, превратив центр города в зону отчуждения, контролируемую военными. Это сохранило внешнее подобие нормальной жизни, хотя на деле город живёт в режиме затянувшегося карантина, а время внутри будто застыло, ещё сильнее сближая его с мрачным отражением в Изнанке.
На этом фоне герои меняются по-разному: кто-то стал крепче, кто-то надломился, но почти все оказались в своём «дне сурка». Каждый движим одной целью — найти и остановить Векну, чьё местоположение по-прежнему неизвестно. Они входят в сезон из разных эмоциональных состояний, но всех объединяет ощущение незавершённости и нарастающей обречённости. Именно такой тон когда-то уже открывал последнюю часть большой истории, и мрачное родство с «Дарами смерти» здесь чувствуется особенно отчётливо.
Общий сбор
Одиннадцать входит в сезон в состоянии полной боевой готовности. Она проходит изнурительные тренировки, пытаясь укрепить контроль над силой и быть готовой к встрече с Векной, когда тот появится вновь. Красные шорты здесь неслучайны: визуальный образ подчёркивает тот «супергеройский» груз, который она на себя взвалила. Но за ним скрывается внутреннее напряжение.
Между ней и Хоппером ощущается дистанция: он будто загоняет её в рамки чрезмерной опеки, продиктованной страхом снова потерять дочь. Из-за этого Хоппер неосознанно ограничивает её самостоятельность, а сама Одиннадцать воспринимает его заботу как недоверие. Хоппер выглядит человеком, уставшим от бесконечной борьбы: его измотанность соседствует с привычным героизмом «через силу», что редко сулит персонажу тихую жизнь.
Создатели не обходят стороной и трагическую смерть Эдди Мансона. Здесь главным носителем этой линии становится Дастин, который заметно повзрослел. Его прежний энтузиазм и искренний оптимизм теперь соседствуют с эмоциональной тяжестью, которой раньше у него не было. Он по-прежнему носит футболку «Адского клуба», отстаивает память Эдди и не желает мириться с тем, как город превратил его друга в удобного «козла отпущения».
Но Дастин не может переубедить людей, которые уже выбрали свою версию произошедшего, и в каком-то смысле Хокинс лишает его права на честную скорбь, вынуждая стоять в оппозиции большинству. Несмотря на мрачные обстоятельства, наблюдать этот внутренний рост спустя столько лет неожиданно приятно — ведь даже Невиллу Долгопупсу когда-то пришлось повзрослеть.
Стив и Робин теперь работают на радиостанции, передавая зашифрованные сообщения в условиях военного положения, в том числе поддерживая связь с Мюрреем Бауманом, который превратился в контрабандиста и снабжает команду необходимыми ресурсами.
Деталь небольшая, но важная: через неё становится заметно, насколько изменился Хокинс и как сильно сместилась логика взаимодействия героев. Мир вокруг них стал жёстче, привычные группы распались, а разделение на «отряды» теперь скорее дань прошлому. По сути, герои действуют как единая команда, где у каждого своя функция.
На этом фоне особенно контрастно выглядит любовный треугольник Стива, Нэнси и Джонатана, который почти не сдвинулся за восемнадцать месяцев. Порой кажется, что с финала четвёртого сезона прошли не полтора года, а считанные минуты. На фоне других, более динамичных линий эта пауза создаёт лёгкий диссонанс и заставляет задуматься, является ли такая статичность осознанным творческим решением или точкой, к которой ещё вернутся.
Зато значительно чётче ощущается усиление роли семьи Уилеров, которая долго оставалась в тени более ярких персонажей. Нэнси и Майк становятся своеобразными лидерами двух «флангов» команды, а появление в сюжете их младшей сестры усиливает этот эффект.
Исчезновение Холли становится катализатором, подталкивающим героев действовать быстрее и решительнее, связывая между собой несколько сюжетных линий и задавая истории новое эмоциональное направление. Это решение выглядит логичным ещё и по другой причине: основной актёрский состав заметно повзрослел за десять лет, и поддерживать классическую «детскую» перспективу, с которой начинался сериал, становится всё сложнее. Через Холли авторы сохраняют важную связь с корнями истории, возвращая ей ту непосредственность, которая когда-то определяла дух первых сезонов.
Джойс остаётся эмоциональной опорой истории. Она удерживает на себе семью и ближайшее окружение, действуя скорее интуитивно, чем рационально. В свою очередь, Лукас переживает, пожалуй, самый тяжёлый период среди подростков. Потеря Макс и её состояние в коме по-прежнему не дают ему двигаться дальше.
Он эмоционально измотан, выглядит потерянным на фоне остальных и словно застрял между прошлым и настоящим. Хочется верить, что этот ступор не затянется и авторы позволят Лукасу выбраться из эмоционального тупика вместе с развитием линии Макс.
Тем не менее, как и обещали братья Даффер, центром истории снова становится Уилл — тот, с кого всё началось и на ком, по замыслу авторов, должна завершиться эта десятилетняя история. Уже в первые минуты становится ясно, что его связь с Векной и Изнанкой куда глубже, чем казалось даже сезон назад, и что с самого начала Уилл был частью масштабного плана Векны.
При этом долгие годы он оставался на заднем плане — в роли жертвы, чьи переживания никто, включая его самого, не мог до конца осознать. Всё это время внутри него шла тихая, изматывающая борьба человека, который жил с тем, чему не находил объяснения.
Именно поэтому так важна его связь с Робин. Между ними постепенно возникает спокойная, доверительная динамика, которая позволяет Уиллу впервые за долгое время почувствовать опору и вновь обрести почву под ногами.
Контролируемый хаос
Первое впечатление от плотности линий может быть немного расфокусированным или спешным, хотя стремление авторов уделить внимание каждому герою легко понять. У такого ансамблевого сериала всегда есть риск разочаровать тех, кто ждёт большего от своих любимых персонажей, но первый том показывает, что создатели стараются удерживать баланс настолько, насколько это вообще возможно в рамках столь масштабной конструкции.
Получается это во многом потому, что внутри каждой линии продолжают работать внешние и внутренние механизмы взаимодействия, скрепляющие историю воедино. Химия между персонажами давно вышла за пределы сценария: сформированная годами совместной работы и реальной дружбы за пределами съёмочной площадки, она делает взаимодействие актёров естественным и убедительным. Такие вещи невозможно подделать, и на экране они превращаются в подлинность, удерживающую эмоциональный каркас истории в каждом значимом моменте.
К этому добавляется ещё один важный слой. В пятом сезоне «Очень странные дела» всё чаще обращаются к собственному прошлому: сцены, визуальные коды и композиции эпизодов отзываются знакомыми моментами первых сезонов. Это не просто ностальгия и не эксплуатация узнаваемых образов, а попытка собрать фрагменты прежней истории в единую структуру, которая обретает новые смыслы под тяжестью пройденного пути.
Однако когда речь заходит о структуре, неровности становятся заметнее. Темп первого тома действительно колеблется: иногда кажется, что авторы слишком торопятся, стремясь как можно быстрее вывести линии на позиции будущего конфликта. В других эпизодах они, напротив, сознательно притормаживают, позволяя зрителю прожить эмоциональный момент или переварить очередную порцию экспозиции.
Такой подход понятен, особенно учитывая, что часть аудитории могла подзабыть детали или подключиться сразу к финальному сезону, следуя общему хайпу. Но для тех, кто прошёл весь путь от первого сезона, отдельные сцены могут казаться избыточными.
Несмотря на колебания темпа, сериал удерживает напряжение почти непрерывно. Независимо от того, что происходит на экране — смешной эпизод, пугающий момент или драматическая сцена — апокалиптический настрой пронизывает каждую минуту.
И даже предсказуемые повороты работают потому, что подводка к ним выстроена чётко и логично. Создатели не стремятся удивлять любой ценой: они не прибегают к «богу из машины» и не вытаскивают рояли из кустов, а аккуратно сводят линии там, где им действительно положено сойтись, даже если порой это напоминает контролируемый хаос.
Пик приходится на четвёртую серию — самый сильный эпизод первого тома. Это редкий случай, когда визуальный язык, ритм сцен, монтаж и музыка складываются в единый выразительный жест, удерживающий зрителя в напряжении вплоть до титров. И то, как выстроены первый том и его заключительная серия, ещё раз подтверждает, насколько сильно «Очень странные дела» тяготеют к «большому кино» в плане режиссуры.
При этом пятый сезон заметно расширяет свой культурный пласт. Если ранние главы были почти полностью завязаны на эстетике 80-х, то сейчас сериал становится значительно многослойнее. Визуальные коды прошлой эпохи переплетаются с современными образами, сказочные мотивы — с подростковыми антиутопиями, а стиль отдельных сцен всё чаще напоминает не классические приключения той эпохи, а поздние фэнтези-истории о взрослении.
Пятый сезон ощущается как настоящая «последняя часть»: и по интонациям, и по сюжету нас ждут свои «Дары смерти» со всеми вытекающими. А раз дальше говорить без спойлеров становится невозможно, на этом уместно остановиться и подвести итог первому тому — а подробности приберечь для итогового текста.
Diagnosis
Первый том пятого сезона «Очень странных дел» выводит сериал на слишком тонкий лёд. Ожидания выросли до абсурда, масштаб заметно увеличился, а ответственность за финал стала почти неподъёмной. И всё же старт последней главы выглядит скорее обнадёживающе, чем тревожно. Да, кое-где лёд едва слышно потрескивает: пересечения линий сбивают фокус, темп скачет, а отдельные эпизоды сняты с оглядкой на чересчур широкую аудиторию. Но в ключевые моменты сезон попадает точно в цель.
Это по-прежнему история о взрослении, только теперь герои проходят её самую трудную стадию — там, где решения имеют цену, а разбираться с последствиями нужно не «когда-нибудь потом», а прямо сейчас. Именно поэтому пятый сезон ощущается как настоящая «последняя часть». Он собирает мотивы, темы и конфликты прошлых лет и подводит зрителя к кульминации, которая обещает быть одновременно личной и масштабной.
И если первые четыре эпизода чему-то учат, так это тому, что «Очень странные дела» намерены завершить свою историю на собственных условиях. И как для самих героев, у пятого сезона теперь есть только один шанс закончить этот путь достойно. Хочется верить, что братья Даффер этим шансом воспользовались.